НИ ДАВНОСТИ, НИ ЗАБВЕНИЯ

Так, газета The International Herald Tribune пришла к неутешительному выводу: «Быть единственной сверхдержавой в мире — это на самом деле не совсем то, что нам казалось семнадцать лет назад». Практически одновременно в Los Angeles Times известный американский политолог Анатоль Ливен совместно с коллегой из Германского общества внешней политики в статье с красноречивым названием «Северная Корея не наша забота» предложил Западу дистанцироваться от проблем Корейского полуострова: «Учитывая, какими трудностями и затратами сопровождался процесс объединения Германии после падения Берлинской стены, мы должны только радоваться, что за корейскую “бомбу с часовым механизмом” отвечать придется китайцам. Северокорейский вопрос следует рассматривать как проблему регионального масштаба, решать которую должен “концерт” региональных великих держав во главе с Китаем. США же в этом процессе следует играть роль сочувствующего, но стороннего наблюдателя».

Еще жестче выступил в The New York Times авторитетный политический обозреватель Томас Фридман: «Сделать выбор необходимо не только нам, но и Москве с Пекином. Они постоянно требуют, чтобы проблемы решались путем “коллективных” действий. Что ж, теперь мы выясним, готовы ли они участвовать в эффективных коллективных санкциях против Ирана и Северной Кореи, благодаря которым отпадет необходимость в “односторонних” военных акциях США. Если Россия и Китай хотят, чтобы нынешняя эпоха продолжалась, они не могут и дальше ехать в нашем общем “автобусе” бесплатно — выступая одновременно и против американского “унилатерализма”, и против эффективного “коллективизма”, который требует от них малоприятных решений. Пора вносить свою лепту в поддержание нынешней ситуации».

Итак, Америка созрела для того, чтобы пересмотреть свой «имперский» статус. По крайней мере на словах, ибо тон американских комментариев явно свидетельствует, что США по привычке с легкостью и даже не без некоторого удовольствия ставят знак равенства между «глобальной стабильностью» и «американскими интересами». Проще говоря, раз уж Китай и Россия такие незаменимые, такие великие, то так и быть, позволим им защищать наши интересы.

Помогать без толку

Если США всерьез рассчитывают на эффективное содействие России, то они должны быть готовы несколько пересмотреть свои взгляды на мир. Потому что иначе Россия ничем не сможет помочь. И дело тут не в зловредности, не в нерациональном антиамериканизме — нежелании помочь США в трудную минуту. Просто Россия лучше разбирается в том, что происходит в некоторых частях света, и если американцы не хотят слушать и делать выводы ради сохранения удобных клише, то чем тут можно помочь? Может, послать еще раз своих солдат в Афганистан? Чтобы они там непонятно зачем воевали с талибами, чьих хозяев сами американцы прекрасно знают, но прижать не хотят, потому как хлопотно…

Тот же Афганистан. В 2001 году Россия и Иран помогли США быстро разгромить талибов. И чем это закончилось? Ради сомнительного удовольствия протащить на пост президента беспомощного, жуликоватого, но лояльного Хамида Карзая опьяненные легкой победой американцы разрушили коалицию, которая действительно могла бы обеспечить стабильность в Афганистане. И сегодня мы все видим, как «Талибан» стремительно восстанавливает свои позиции, а натовский контингент просто выбивается из сил. Россия не раз уже предлагала США и НАТО выработать совместную стратегию борьбы с наркобизнесом, который всего за пару лет вырос в Афганистане до невероятных размеров. Никакой реакции.

В Вашингтоне очень обижались, что Москва выступала против вторжения в Ирак. Как теперь очевидно, обижались напрасно. Американцы несколько раз призывали всех желающих помочь в нормализации ситуации в Ираке, но при этом допустить партнеров к процессу принятия политических решений в этой стране категорически не желали. Итог — свежее требование демократов быстро покинуть Ирак.

Иран. Американские политики и СМИ любят делать вид, что чуть ли не все проблемы вокруг иранской ядерной программы объясняются неконструктивной позицией Москвы. Ну а если б не было Москвы, что, иранская проблема была бы решена? Где и когда российская позиция останавливала американцев от жестких односторонних действий? Видимо, при бомбардировках Югославии. Кризис вокруг Ирана (да и КНДР) вызван не только тем, что США хотят не допустить появления новых ядерных держав, но и тем, что они хотят сменить режимы в этих странах. Для КНДР ядерная программа — всего лишь инструмент торга для получения гарантий безопасности со стороны США и прекращения экономической блокады. Иран в ядерных делах ведет себя вполне ответственно, и его при конструктивной позиции США вполне удовлетворил бы статус порогового государства (вроде Германии или Японии). Но ведь США непременно надо свергнуть и Ким Чен Ира, и «режим мулл». А после того как в Северной Корее воцарится хаос или к власти придет совсем уж неадекватный режим, США скажут, что это региональная проблема, и умоют руки. И не сами ли американцы в абсолютно лояльном им в 70−х годах Иране довели дело до исламской революции? И сегодня усиление региональных позиций Тегерана и его радикализация вызваны не в последнюю очередь бездумным вторжением в Ирак.

Проблемы идеологии

Плодотворное партнерство между Россией и США возможно лишь в том случае, если американцы будут более реалистично оценивать свои возможности. И атлас дает им такую возможность.

Сегодня американская внешняя политика крайне идеологизирована — до степени «демократического фундаментализма». Мир упрощается до уровня линейки: больше демократии — значит, больше благосостояния, больше безопасности, больше счастья. То, что реальность не укладывается в эти примитивные представления, игнорируется: «мир сложнее, чем нам кажется, — тем хуже для него».

Однако у сложных проблем нет простых решений. Мы все сегодня видим, что прямолинейные попытки построить демократию в Афганистане и Ираке терпят крах. Глупо верить в то, что если, скажем, Узбекистан разделить на бухарский, самаркандский, кокандский, ферганский и прочие «кантоны», то эта страна твердо встанет на путь скорого превращения в «среднеазиатскую Швейцарию». С гораздо большей вероятностью страна мгновенно деградирует до состояния Афганистана и потянет за собой весь регион. Так сложилось, что есть Сомали и Италия, а чудодейственного рецепта, превращающего первое во второе, нет.

Глупо игнорировать тот факт, что все государства разные — с разной историей, с разной географией, с разными угрозами. Наивно верить, что демократия — это панацея, ведь, как показали события последних лет, даже в такой показательно демократической стране, как Великобритания, развивается свой собственный, доморощенный терроризм — и социальной базой для него становятся потомки мигрантов, рожденные и выросшие уже в этой стране. Тем более наивно верить, что англосаксонская модель, возникшая и развивавшаяся в особых условиях геополитической защищенности (Британия — остров, США — континент-остров), является универсальной моделью для всего остального мира.

Исследование «Политический атлас современности» показало: именно уровень угроз, с которым сталкивается та или иная страна, задает для нее коридор возможностей. В этом нет ничего странного. Обеспечение безопасности граждан — важнейшая базовая функция государства. Если государство не справляется с выполнением этой функции, оно тем более не может обеспечить демократичность политических процедур в стране. «Демократические институты и практики не существуют в некоем внегосударственном пространстве, демократия реализуется через особые конструкции государственного устройства и их партнерское взаимодействие со структурами гражданского общества» — такой вывод делают разработчики атласа.

Сказать, что сначала эффективный государственный механизм, а потом — демократия, тоже будет неправильно, ибо на определенном этапе демократия становится необходимым инструментом построения такого эффективного государства. Но, во-первых, построение сравнительно эффективного государства — само по себе непростая задача, а во-вторых, построение эффективного демократического государства — задача тем более нетривиальная. Поэтому если страна сталкивается с большим числом вызовов и угроз, то построение и даже поддержание действительно демократического режима — задача на грани возможного. Что хорошо видно на примере тех же Соединенных Штатов, которые, потеряв в терактах всего несколько тысяч человек, резко антидемократизировались: узаконивание пыток, тотальная прослушка и т. п. А ведь США — страна с мощнейшей государственной машиной и глубоко укорененными демократическими традициями.

Не одинаковы

Неудивительно, что настоящих демократий в мире не так уж много. Как показали данные атласа, все такие страны группируются вокруг так называемого полюса качества жизни (см. график). Как правило, это небольшие государства, практически не сталкивающиеся с серьезными внешнеполитическими угрозами, например Австрия, Швейцария, Бельгия, Нидерланды, Швеция, Финляндия. Эффективное демократическое государство обеспечивает этим странам высокий уровень жизни. Однако уже страны вроде Франции, Германии и Тайваня, либо обремененные некоторыми внешнеполитическими обязательствами (Франция), либо находящиеся под угрозой (Тайвань), несколько дистанцируются от этого «полюса качества жизни». Напротив этого «полюса» лежит «дуга угроз», на которой располагаются страны вроде Чада, Эритреи, Ирака и Грузии — эти страны не имеют ни реальной государственности, ни демократии.

Между этими двумя крайностями лежат страны, имеющие «государственность без демократии» и «демократию без государственности».

«Государственностью без демократии», как правило, обладают либо «сырьевые монархии» (Кувейт, Саудовская Аравия, Туркменистан, Иран), которые, с одной стороны, имеют достаточно ресурсов для поддержания авторитарного правления, а с другой — им есть ради чего защищать власть авторитарными методами (контроль за сырьем) — либо «восточные деспотии», имеющие некоторые традиции государственности (Китай, КНДР, Египет, Узбекистан, Пакистан).

«Демократии без государственности» — бедные страны без государственнических традиций, со сравнительно низким уровнем угроз и без особых богатств, ради которых стоило бы затевать авторитарный режим: Гондурас, Фиджи, Монголия, Боливия.

Атлас на порядок адекватнее описывает действительность, чем все «рейтинги демократии» и «рейтинги коррупции» вместе взятые. Ибо из него становится понятно, а что, собственно, в каждом конкретном случае делать. Скажем, если США действительно заинтересованы в увеличении числа успешных демократических государств, то начать им стоило, например, с Монголии и Боливии. Это страны, в которых есть какие-никакие ресурсы — некоторая база для развития экономики, зато нет жестких режимов, борьба с которыми и падение которых могли бы привести к конфликтам и дестабилизации региона. А вот ключ к демократизации таких стран, как Индонезия и Филиппины, — в снижении уровня угроз в масштабах региона, с которыми слабые государственные аппараты этих стран справиться не могут. Бессмысленно требовать большей демократии или меньшей коррупции конкретно от одних Филиппин.

Нравится ли это кому-то или нет, но страны не одинаковы. Имеющий многовековую имперскую историю Иран это не недоразвитый Кувейт, не недоразвитая Саудовская Аравия и уж тем более не недоразвитая Норвегия.

Не равны

Изучение атласа наталкивает на еще более крамольную мысль — страны не равны. Исследование показало, что на общем фоне выделяется небольшая группа стран, которые стремятся к максимизации своего международного влияния (см. график). Это не прихоть. Соединенные Штаты как никакая страна в мире зависят от международной торговли и финансовой системы — хочешь не хочешь, а надо играть большую роль в мировых делах, чтобы эта система продолжала функционировать. Россия по суше граничит с четырнадцатью странами, многие из которых нестабильны, — она кровно заинтересована в стабильности на евразийском материке. Промышленно очень развитая, но крайне бедная ресурсами Япония нуждается в надежных поставках сырья и сбыте своей продукции. Стремительно растущий Китай тоже подошел к моменту, когда потребность в сырье вынуждает его строить собственную зону экономического и политического влияния. У Великобритании и Франции разветвленная сеть постколониальных заморских владений и не менее сложная система экономических интересов. Одним словом, каждая великая держава имеет свои резоны, чтобы наращивать или по крайней мере сохранять свое международное влияние.

При этом даже в клубе великих держав нет единообразия. Германия, Франция, Великобритания, Япония и даже Китай — это страны, которые ищут баланс между качеством национального выживания, стремлением к демократии и своим мировым влиянием. Скажем, для Германии важно качество жизни и демократия, а перед Китаем стоит задача поднять уровень жизни граждан и адаптировать к этому росту политическую систему, в частности надо еще определиться, насколько демократической страной Китай будет в итоге (см. таблицу).

И только у двух стран в мире — США и России — основные приоритеты лежат в сфере внешней политики. Лишь эти две страны не мыслят себя в отрыве от своей международной роли. Хорошо это или плохо? Так сложилось. Такова их история — на вызов глобализации, которая началась задолго до 90−х годов (весь XIX век прошел под знаком глобализации), эти страны ответили наращиванием своего внешнеполитического влияния.

Вызов глобализации встал перед всеми, но не все народы смогли на него ответить. Эпоха, когда можно было затеряться в непроходимых лесах и болотах или отсидеться за высокими горами и глубокими морями, прошла. Со времен становления мировой колониальной системы ни один народ не может надеяться, что о его существовании забудут и оставят в покое. Никто не может быть уверен в том, что не придут по его душу.

Одни народы оказались более успешны, другие — менее. Но почивать на лаврах не может никто, даже сильнейший. США попали в ловушку своего влияния. Они настолько зависимы от происходящего в мире, что кучка фанатиков в горах Афганистана — реальная угроза их национальной безопасности. Кровавая резня на Балканах подрывает их авторитет как мирового гаранта стабильности, а значит, ставит под сомнение жизнеспособность Pax Americana — со всеми вытекающими для США последствиями. Попытки же разрешить все большее число кризисов — Сомали, Косово, палестино-израильский конфликт, Афганистан, Ирак, Дарфур, ядерные программы Ирана, КНДР, Пакистана, Индии — истощили американскую мощь. Ни по одному из этих проблем реального прогресса добиться не удалось — таков итог пятнадцати лет единоличного американского правления миром.

Чем больше американцы расширяют свою зону ответственности, тем с большим числом угроз и вызовов им приходится сталкиваться. Это общая проблема всех империй. Отчасти поэтому американцы склонны ставить знак равенства между своими интересами и глобальными. И именно поэтому США сегодня заговорили о том, что они хотят разделить ответственность за управление миром с другими ведущими игроками. Но стоит ли России принимать это предложение?

Великая, трезвая, демократическая

Во-первых, нужно исходить из того, что Россия не может просто взять и сложить с себя полномочия великой державы. В начале 90−х мы уже попытались сделать это, но в результате получили лишь лавинообразное нарастание угроз. Несколько выиграл от распада Союза ряд советских республик. Так, прибалтийские республики явно оказались в ситуации большей геополитической защищенности, чем в составе СССР. С оговорками то же можно сказать о Белоруссии и Украине. Для остальных республик, в том числе для Российской Федерации, уровень угроз скорее вырос.

После распада Союза «неожиданно» выяснилось, что республики Закавказья и Средней Азии, которые Россия не хотела больше поддерживать экономически и политически, в советские времена были стабильны не сами по себе, а как раз за счет этой поддержки. Так что за их стабилизацию все равно приходится платить. Нынешний относительно благополучный период не должен вводить в заблуждение. Неблагоприятные сценарии — исламистский взрыв в Ферганской долине и/или победа талибов в Афганистане и уход оттуда контингента НАТО — могут довольно быстро развеять ощущение геополитического спокойствия на наших южных рубежах.

Хорошо или плохо, но у России нет возможности повторить путь послевоенной Германии, которая смогла выстроить мощную экономику и развитую демократию под защитой и при участии США. Такую большую и сложную страну, как Россия, никто себе на баланс не возьмет. Америка, а тем более Европа не возьмут на себя обязательство защищать нас от возможного фундаменталистского прорыва с юга, от гипотетически вероятных претензий со стороны Китая, от вероятных внутренних сепаратистских и социальных конфликтов. Содержать Россию ради развития демократии — слишком дорогое удовольствие. Даже Украина и Турция для Евросоюза — это уже слишком сложно. Да что там Турция. Относительно маленькая, мононациональная, геополитически защищенная Польша оказалась для Европы слишком крупным куском.

Собственно, реформы начала 90−х уже показали нереалистичность германского пути для России. Мы тогда демонстрировали абсолютную лояльность, всякое отсутствие амбиций, полную готовность следовать всем указаниям Запада, но он отказался всерьез способствовать нашему развитию, ограничившись второсортными советниками и смехотворными кредитами.

Этот путь для нас закрыт хотя бы потому, что страна не может безнаказанно порвать со своей историей. Россия не может отказаться от роли одного из ведущих игроков в мировой политике.

Во-вторых, нужно четко понимать: во всем, что касается внешней политики, американцы по натуре своей кидальщики. Бездумно — в расчете на миллиардные контракты для ВПК — выйти из договора по ПРО, на который опираются все основные разоруженческие соглашения в ядерной сфере, а затем искренне негодовать, что другие страны активизируют свои ракетные и ядерные программы, могут только американцы. Поддерживать на протяжении многих лет Саддама Хусейна, науськивать его на Иран, поставлять ему оружие, закрывать глаза на поставки ему оборудования для производства оружия массового поражения, в том числе на его ядерную программу, не замечать применение химического оружия против нацменьшинств, а затем со словами «да вы, батенька, диктатор!» раздолбать полстраны, под шумок разворовать богатейшие музеи, не найти и следов ОМП, повесить бедолагу Саддама — и с чувством выполненного долга («главное мы сделали, дальше разбирайтесь сами») убраться восвояси — это очень по-американски. Такое они проделывали не раз (с тем же Милошевичем), и, видимо, еще не раз проделают, например в Афганистане, где США последовательно передают ответственность своим союзникам по НАТО.

Поэтому любые разговоры с Америкой о распределении ответственности за обеспечение глобальной стабильности должны строиться на строго прагматической основе. Америке должно быть крайне невыгодно нас кидать — это единственная гарантия в отношениях с Америкой — кроме нашей собственной силы, разумеется.

Нелишне, видимо, будет напомнить, что Вашингтон сам отказался от предложенного Россией партнерства — после окончания холодной войны. Приняв российский бардак 1992–1994 годов за полный крах российской государственности, США быстро переориентировались. Уже к 1995–1996 годам на Западе в целом сформировался консенсус по поводу необходимости расширения НАТО — без учета мнения Москвы. А в 1997 году Збигнев Бжезинский в своей знаменитой книге «Великая шахматная доска» популярно объяснил, что Америка является единственно возможным гарантом безопасности мира и все разговоры о партнерстве с Россией — не более чем вредная иллюзия. Тогда же начала реализовываться стратегия строительства санитарного кордона вокруг России из постсоветских государств.

Сегодня мы видим, как эта стратегия переживает глубокий кризис. Поскольку, с одной стороны, страны, вовлеченные в ее реализацию, сами по себе ни на что не способны, кроме как на роль «геополитического забора», и поэтому, видимо, они с таким энтузиазмом ухватились за эту идею (тут стоит напомнить, что сразу после развала советского блока, вызванного демократическими процессами в России, на Западе не представляли, чего ожидать от стран Восточной Европы, и воспринимали регион как болото, каковым он и являлся на протяжении всей своей истории). А с другой — к огромному неудовольствию вашингтонских «ястребов», оказалось, что без помощи России Соединенным Штатам не обойтись. Тем не менее было бы неплохо, чтобы американцы наконец определились, нужна им Россия в качестве партнера, с которым надо взаимодействовать, или в качестве противника, которого надо изолировать.

Противоречивые сигналы из Вашингтона лишь мешают становлению российской демократии, о которой так любят рассуждать на Западе. Ведь если США партнер — это один уровень угроз, а если противник — уровень угроз совершенно иной, а значит, в соответствии с выводами атласа, и иные, меньшие возможности для построения демократии в России.

В-третьих, очень многое в российско-американских отношениях будет зависеть от того, какой будет сама Россия. В 90−х мы уже видели, что слабая Россия не нужна Америке в качестве партнера. Но не менее важно то, что и недемократическая Россия не может быть полноценным партнером США. Дело не только в том, как нас будут воспринимать в США. В конце концов, американцы рассматривают как своего партнера и не вполне демократическую Саудовскую Аравию. Дело в том, что мы не сможем адекватно развиваться и реагировать на внешние вызовы. Авторитарная Россия неинтересна США в качестве партнера по управлению миром хотя бы потому, что сегодня довольно трудно убедить кого-либо воспринимать в качестве примера для подражания авторитарную страну. Так или иначе, большинство народов стремится к созданию и развитию демократических институтов. Кого сегодня способен вдохновить пример Бирмы или Саудовской Аравии?

Наконец, кому вообще нужна демократия в России — Вашингтону, американской Демократической партии, которую мы все не любим за то, что она будет больше критиковать Москву по проблемам демократии, или все-таки нам самим, гражданам России?

В российской политической тусовке бытует мнение, что демократия — это бонус к экономическому благополучию страны. Мол, достигла страна определенного уровня жизни — может позволить себе демократию, а не достигла — не может. На самом деле ситуация сложнее. Демократия — это инструмент, повышающий эффективность госуправления, без которого в свою очередь невозможна эффективная экономика. Россия как раз находится на том этапе развития, когда недостаточно эффективный госаппарат не дает стране реализовать свой экономический и человеческий потенциал. Если мы будем твердо следовать этому принципу — демократия нужна нам самим, — то и отношения с США строить будет легче.

В-четвертых, надо думать о деньгах. В любом случае партнерство между Россией и США невозможно без развития экономических отношений. Раз Соединенным Штатам нужна наша помощь в управлении миром, мы должны получить свой кусок пирога. Ведь сама Америка имеет немалые выгоды от своего уникального положения мирового регулятора.

Россия больше всего заинтересована в сотрудничестве в сфере высоких технологий. Недискриминационный допуск российских компаний к новейшим американским разработкам — явный критерий того, всерьез ли США рассматривают Россию как своего стратегического партнера. Логика простая. Готовы американцы делиться критическими технологиями, готовы делиться рыночной долей в сфере хайтека — значит, мы можем им доверять в том, что касается нашего более активного участия в разрешении острых конфликтов. Не готовы делиться — значит, не доверяют нам, значит, и мы им доверять не можем. Скажем, размещение на территории России масштабных высокотехнологичных совместных производств и научно-исследовательских центров — вполне разумная гарантия того, что США будут заинтересованы в продолжении сотрудничества с нами, в стабильной России, защищенной от геополитических угроз. Гарантия того, что они не будут стремиться к тому, чтобы сбросить на нашу страну все риски.

18.11.06 05:37 Эксперт